"Старушка на улице _ заступается:
- Окаянные! Что ж вы целой кодлой - на одного!!!
- Баушка! Так это ж - спамер ..."
- А что же вы, родимые, кулаками ему в харю тычете!!?
НОГАМИ его !! НОГАМИ !!!"
<ViSP> народ, какие дни в мае рабочие ?
<nord> понедельники, втоорники, среды, четверги и пятницы
<ViSP> nord: какие числа месяца в мае 2006 года от Р.Х. являются рабочими днями в Российской Федерации ?
<nord> А у вас есть доказательства что РХ имело место быть?
<ViSP> nord: какие числа месяца в мае 2006 года нашей эры являются рабочими днями в Российской Федерации в соответствии с действующим законодательством ?
<nord> видимо те, которые не попадают на выходные
<ViSP> nord: перечислите, пожалуйста, числа месяца в мае 2006 года нашей эры, которые являются рабочими днями в Российской Федерации в соответствии с действующим законодательством ?
<nord> ну я похож на юриста?
<ViSP> ты похож на бюрократа
весна, это когда собачье г... уже оттаяло, но еще не засохло
Мне сказали, что использовать имя моей кошки в качестве пароля к "root" - плохой тон. Не буду менять! Я так привык к qZ!813_gg1 ...
А вот немножко о грустном
Лужковские строители в минувшие выходные установили новый рекорд:
они пробили тоннель московского метро и повредили поезд. Этого
не смог сделать за всю войну ни один летчик люфтваффе. В остальном
их деятельность схожа.
Во время Великой Отечественной Войны на снарядах, торпедах и ракетах
"катюши" было принято писать "За родину!" "На Берлин!" "За победу!".
Хорошую традицию решили возродить обезбашенные подмосковные
строители-работяги из ОАО "Полюс-М". На сваях, лихо забитых в тоннель
московского метро коричневой краской было написано "ПРЕВЕД!"
Бен-Ладен:
- Небоскребы - самолетами. Это понятно!
Но метро - сваями???
соодрано отсюда
http://gazeta.media-objektiv.comТри идиота в одном тамбуре. Пьеса
Анна Гин
МГ "Объектив"
Всю неделю я мечтала выспаться. Воскресенье, 8 утра. Нет, не так. ВОСКРЕСЕНЬЕ! ВОСЕМЬ УТРА! Звонок в дверь!
В такое время прийти в дом, куда тебя не звали, имеют моральное право только близкие родственники. Или милиция. Однажды к нам приходила милиция в воскресенье, только около шести утра. Тогда я посмотрела на часы и подумала, что только мама сможет избежать ненормативной лексики. Оказалось, не только. Мужчина за дверью представился подполковником таким-то и произнес довольно странное предложение: <В вашем дворе нашли человеческую ногу, что вы можете сказать по этому поводу>? Что я могла сказать по этому поводу?!? Но я сказала. Я сказала буквально следующее: <Я не знаю, где все остальное, честно>. И это была правда. Подполковнику такой ответ, видимо, не понравился, и он потребовал документы. Все закончилось хорошо. Но после этого случая звонки в дверь до полудня по выходным вызывают у меня устойчивые ассоциации.
Когда я открыла (привычку спрашивать <Кто>? или смотреть в глазок родители так и не привили, хотя старались), передо мной стояла женщина. Явно не милиционер и точно не мама. Она была странно одета. Малиновая шапка, зеленое пальто и почему-то синие сапоги. Я обычно невнимательна к таким вещам, друзья обижаются, что не замечаю обновок. Но тут каждая вещь кричала о своей самостоятельности, даже о независимости друг от друга. Чего-то не хватало. Точно. Оранжевого шарфика.
- Доброе утро! - не сказала - взвизгнула женщина. У нее явно было отличное настроение. Портить его не хотелось, и я не стала отвечать на любезность. Точнее не успела. - Скажите, сколько человек будет голосовать в этой квартире? - она улыбнулась как-то странно. Голову склонила в один бок, а губы сдвинула в другой. Потом занесла карандаш над тетрадкой в клеточку, и: Вспомнился, учитель истории, который с упоением рассказывал о древнегреческих скульптурах: посмотрите на него! <Мальчик, вытаскивающий занозу> как будто присел на минутку, он всем своим видом показывает сиюминутность происходящего, вот сейчас он достанет занозу и побежит дальше: Я внимательно посмотрела на собственную дверь.
- В этой?
Не то чтобы я не поняла вопрос, просто плохо поняла, поэтому тянула время, чтобы подумать.
- Да, в этой.
Она наклонилась так, что ее ухо находилось на одном уровне с моей головой, карандаш уткнула в бумагу.
- Мы не будем тут голосовать.
Она мгновенно черкнула горизонтальную линию в тетради. Губы вернулись на место. Я продолжила:
- Мы пойдем на участок.
Я не издевалась, просто говорила медленно. Потому что воскресенье, восемь утра. В конце концов, она могла говорить о людях, которые должны голосовать на дому. Формулировать надо точнее.
Не меняясь в лице, она с такой же скоростью зачеркнула горизонтальную линию напротив номера моей квартиры и вернула губы на щеку, ближе к правому глазу.
- Вы меня не поняли. Я имела в виду, сколько людей имеют право голоса в этой квартире?
Я задумалась. Второй вопрос мне показался сложнее.
- В этой?
Она выровняла голову. И опустила руку с тетрадкой.
- Да, в этой. Вы здесь живете?
- Да.
- Странно. Вы не можете посчитать людей у себя дома?
Я обиделась. Конечно, я могу посчитать. Я не могу быстро сообразить, кто, кроме меня, обладает правом голоса. Ну, когда я дома, понятно, а когда меня нет?
Медленно открылась соседняя дверь. Голова, которая высунулась из-за нее, напомнила какой-то до боли знакомый мультик, она была лохматая, небритая, ей явно не нравился дневной свет. Хриплым, но человеческим голосом она спросила: <Шо тут>?
Это был сосед Дима. Наверное <любительница вопросов> позвонила сразу в обе квартиры. Я обрадовалась, что у меня реакция лучше.
Женщина потеряла ко мне интерес и взвизгнула <Доброе утро!> в сторону Димы.
- Здрасьте, - ответил он.
- Молодой человек, скажите, пожалуйста, какое количество людей имеет право голоса в вашей квартире и сколько человек двадцать шестого марта собирается принять участие в выборах?
Ничего себе, думаю, дискриминация! Мне так односложными плохо сформулированными предложениями, а ему вот так сразу все и разжевала! А тамбур, между прочим, я открыла, вот.
- Шо-о?!
Диму, должно быть, потрясло количество слов. Зря я обижалась.
Он вышел в тамбур полностью. Под мультяшной головой была тонкая шея в вязаном свитере и семейные трусы в полоску. Женщина шарахнулась, но не сдалась.
- Мужчина!
- Шо?
Она повторила спич слово в слово и замерла с выражением лица, полным надежды на понимание. Дима обратился ко мне
- Кто это?
Меня учили говорить правду.
- Не знаю.
Диму не учили быть вежливым.
- Что она сказала?
Я попыталась перевести.
- Ты на выборы пойдешь?
- Сегодня?
- Нет, в воскресенье.
- А сегодня что?
- Воскресенье.
Пауза.
Пазлик не складывался. Причем ни у меня, ни у соседа, ни у малиновой шапки. Что-то было не так. Наверное, все-таки воскресенье. Женщина почувствовала себя лишней, но заговорила снова. Она сунула тетрадь под мышку и попыталась жестикулировать. Дима водил глазами за кончиком карандаша, как на приеме у невропатолога.
- Молодые люди!
Она вступила, так как будто секунду назад вошла. Она простила нам последние десять минут легко, даже снисходительно как-то. Но один глаз таки перестал блестеть. Я заметила.
- Меня зовут Валентина Ивановна.
Она стала похожа на воспитательницу, которая знакомится с детьми.
- Я (внимание!) произвожу мониторинг жителей этого микрорайона:
Зря она сказала это. Я покосилась на Диму. Дима не любит незнакомых слов. Они его раздражают. Когда-то я предложила ему работу мерчендайзера. Товарищ набирал на фирму, а сосед как раз искал работу и по всем параметрам подходил. Я предложила, без пояснений: <Хочешь поработать мерчендайзером>? Он обиделся. Обиделся в грубой форме. Сосед навел резкость на малиновое.
- Шо?
Надо отдать должное нашей гостье, она оказалось проницательной. Или у Димы слишком читаемое выражение лица. Интересно, кто-нибудь претендовал на рекорд в Книге Гиннеса на самое большое количество смысловых оттенков местоимения <Шо>?
- Я хотела сказать, что провожу опрос. Я пытаюсь выяснить у жителей этого микрорайона, определились ли они, в смысле уверены ли они уже сегодня, за кого отдадут голос через неделю? Вот вы определились с выбором, молодой человек?
- С выбором?
Я проснулась. Обычно без чашки кофе этого не происходит. Сегодня исключение. У Валентины Ивановны потух второй глаз.
- Вы пойдете на выборы?
Она произнесла это без всякого энтузиазма. Дима неожиданно ответил так, как будто сразу понял вопрос
- Да.
По ее лицу пробежала надежда. Дима, в общем, нормальный. Просто вчера он отмечал день работников ЖэКэХа. Димино отношение к жилищно-коммунальной сфере, конечно, спорно, но он умел клеить обои и дружил с электриками. Тем более что последнее sms от него пришло не поздно. Где-то в два ночи. Эта такая традиция. Когда наш сосед-холостяк выпивает, он непременно шлет сообщения на мобильный. Причем по ним можно проследить (произвести мониторинг) степень опьянения в динамике. Например, после трех бутылок пива я получаю такое sms: <Задерживаюсь. Погуляйте с собакой, ключи под ковриком>. Потом сосед переходит на более крепкие напитки: <Собаку погуляли? СпасибА>. Ближе к ночи приходила пометка: <Собака>. Надо признать, при любой степени опьянения Дима непременно помнит о собаке. К утру его развозит: <Да, я такой. Простите>. Это обычно финальное. Можно ложиться спать. (Так было вчера). Не то чтобы я злилась, просто уже не смешно. Тем более что у Димы НЕТ собаки. Была когда-то. Но на другой квартире. Может, он любил ее очень, а может, она, собака, была единственным любящим его существом? Не знаю. Только привычка с ней гулять - точнее просить об этом соседей - доведена до автоматизма. Валентина Ивановна взяла тон любящей мамы и заговорила ласково.
- Так если вы на выборы пойдете, - снова достала тетрадь, - вы наверняка уже знаете, за кого будете голосовать?
- Знаю.
- Отлично.
Она поставила галочку напротив Димы. В смысле номера его квартиры. И шумно выдохнула. Я заметила там несколько граф. Еще четыре остались пустыми. Надо налить всем кофе. Это надолго.
- Вы уходите?
- Я принесу кофе.
- Вы можете мне ответить на те же вопросы?
- Да.
- <Да> - можете? Или <да> - это ответ на вопрос?
- На какой?
- На первый.
- А какой был первый?
- Несите кофе.
Это пьеса. Я даже знаю ее название. Все. Проснулась и все понимаю. Адекватность вернулась. Но меня разбудили. Разбудили безжалостно и бесцеремонно. Это надо как-то компенсировать. Она потянулась за чашкой.
- Это кофе?
- Это чай.
- Да? А пахнет как кофе.
- Такой чай. Кофейный.
Я дурацких вопросов не люблю. Ну ладно еще про право голоса, но зачем спрашивать про кофе, кофе ли это?! Дима после трех глотков сильно оживился.
- А что вы еще хотите спросить?
- Я хочу спросить, сколько человек у вас голосует?
- Знакомых?
Я не пойму, Дима включился в мою игру или он серьезно?
- Нет, из квартиры.
- У меня нет никого в квартире.
Надеюсь, включился.
Валентина Ивановна решила дать Диме тайм-аут и повернулась ко мне.
- Вы мне обещали ответить.
- Я помню.
- Значит, давайте по порядку, первое:
Она думает, что у меня все гораздо хуже, чем у Димы. Я решила реабилитироваться:
- Я помню, что первое!
- И что?!
Она вернула тон воспитательницы и сдвинутую на бок улыбку.
Я постаралась в точности процитировать ее первый вопрос:
- <Скажите, сколько человек будет голосовать в этой квартире>?
Валентина Ивановна изобразила бровями домик.
- Откуда я знаю, это же ваша квартира?!
Дима хихикнул. Стоп. Кто кого играет? Или все серьезно? Стоило это подозревать после вопроса про кофе.
- Это ваш вопрос.
- Какой?
- Тот, который вы мне задали в самом начале.
- Ну, так и ответьте на него.
- Я и собиралась, просто показала, что помню.
- Помните что?
- Ваш вопрос.
- Моя очередь! - вмешался Дима.
Валентина Ивановна сняла шапку.
- Молодой человек, помойте чашки.
Она вручила ему свою (вообще-то мою) чашку, не сводя с меня глаз.
- Девушка, я сейчас буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте только да или нет, договорились?
- Да.
- Вы пойдете на выборы?
- Да.
- Вы знаете, за кого будете голосовать?
- Да.
- Вы знаете, сколько еще человек, проживающих в этой квартире, пойдут на выборы?
- Так не честно! - возмутился Дима, - давайте по очереди, я на эти вопросы уже ответил. Три мне, три ей.
Валентина Ивановна, не меняя выражения лица и позы, повернулась к Диме. Он врулил мне чашки и довольно потер руки
- Я готов!
Может, он думает, что ему дадут приз? В любом случае у каждого из нас уже было заполнено по две графы.
- Ваша фамилия Черненко?
- Нет.
- Андрей Валерьевич?
- Нет.
- Это имя кого-то из ваших родственников?
- Нет.
Дима отвечал <нет> с таким восторгом, как будто его спрашивали о судимостях.
- Это сто двадцатый дом?
- Нет.
Валентина Ивановна - наверное в надежде на женскую солидарность - растерянно повернулась ко мне.
- Это не сто двадцатый дом?
Мне стало ее жаль. Это действительно не сто двадцатый дом. Более того, сто двадцатый дом находился через дорогу и был прикреплен к другому микрорайону. Она переспросила мою фамилию и имя. Я оказалась мужчиной тридцать девятого года рождения. Она застегнулась и надела шапку.
- Спасибо за кофе. В смысле за чай.
- На здоровье.
- Заходите, - ляпнул Дима. Но от души.
Она посмотрела на него так странно, как воспитательница и детсадовский ребенок одновременно.
Было почти девять утра.
- Ты на выборы пойдешь? - почему-то спросила я у Димы.
- Так я же паспорт потерял, еще полгода назад, никак не восстановлю. А ты?
- А я не успею - работаю целый день.
